Когда красное становится черным - Страница 54

Но где была эта рукопись? Чэнь вообще не был уверен, что эта рукопись существовала.

Чэнь часто записывал свои мысли в записную книжку, на кусочке бумаги или даже на салфетке, как в этот вечер. Позже, по той или иной причине, ему не удалось развить эти идеи, и то, что он записал, так и оставалось фрагментами.

Итак, Ян также мог записывать некоторые мысли бессонными ночами, в дни «Движения за строительство социализма», когда он вместе с Чжуаном был заточен в изолятор. Но эти записи могли и не войти в роман. Чэнь добавил еще пару слов на салфетку и осмотрелся, прежде чем положить ее в карман.

Белое Облако, казалось, всецело наслаждалась атмосферой в баре, чувствуя себя как рыба в воде. Хоть эта новая культура ностальгии не особо привлекала Чэня, он находил достаточно приятным проводить вечер в таком модном месте, в компании столь прекрасной девушки. Здесь она пользовалась популярностью. Она танцевала с молодым человеком один танец за другим. На ее лице проступил яркий румянец.

Чэнь воздержался от приглашения Белого Облака на танец. С улыбкой наблюдая за танцующими, он обнаружил нечто похожее на ревность. Обычно молодая девушка предпочитает партнера ее же возраста, а тут «временный начальник» для нее означает лишь бизнес, и все.

В его голове промелькнули строчки Ян Цзидао поэта XI века:

Был я счастлив, с тобой выпивая,
До пурпурной нетрезвости щек.
Танцевал среди ивовых веток
С ниспадающей с неба луною.
Буду петь я, пока не устану.
И чтоб воздуха выпить глоток,
Обмахнусь, только веер раскрою,
Словно персик раскроет цветок.

Это стихотворение он услышал от молодой девушки, такой же, как Белое Облако. Потом он вспомнил еще одну строчку американского поэта, уже перефразированную в его голове: «Я не думаю, что она споет для меня».

Официантка принесла меню, как только Белое Облако вернулась к столику. Чэнь плохо ориентировался в западной кухне, но некрупный стейк был блюдом, которое он еще не заказывал в китайском ресторане. Белое Облако заказала печеных моллюсков в качестве закуски и французскую жареную утку как основное блюдо. Он попытался намекнуть ей, чтобы она выбрала более дорогие блюда, например икру и шампанское. Как это делали посетители за другими столиками. Он чувствовал себя обязанным ей.

К его удивлению, она выбрала бутылку «Династия», недорогое виноградное вино из Тяньцзиня.

– «Династия» – вполне хорошее. Не стоит брать импортное выдержанное виски или шампанское, – сказала она, откладывая в сторону винную карту.

Стейк оказался нежным. Официантка утверждала что это истинно американская говядина. Чэнь не знал, есть ли в этом какая-нибудь разница, кроме цены. Моллюски были изящно уложены и отливали золотистым цветом в свете свечей. Съедобное мясо моллюска, предварительно извлеченное из раковин, было смешано с сыром и специями и вновь уложено в раковины. Содержимое было удобно брать вилкой.

– Как восхитительно! – воскликнула Белое Облако. Она свободной рукой взяла вилку и предложила ему попробовать, протягивая ее через стол.

Чэнь по-прежнему не собирался долго оставаться в баре. Его сотовый снова зазвонил. На этот раз это был Юй, сообщающий о новом повороте в следствии. Чэнь, извиняясь, улыбнулся Белому Облаку.

– Я только что получил новый отчет от доктора Ся. Ни один из следов в комнате Инь не принадлежит Ваню. Поэтому его слова стали более подозрительны. В конце концов, мы можем допустить, что обшаривание ящиков – всего лишь выдумка.

– Да, это важно.

– Я снова попытался обсудить это с секретарем Ли, но он сказал, что, совершая преступление в приступе ярости, Вань мог все и не запомнить. Позднее, когда все начали говорить об опустошенных ящиках, Вань тоже стал о них говорить.

– Нет, секретарь Ли не может не обратить на это внимания.

– Конечно не может, – сказал разочарованным голосом следователь Юй. – Но, когда я настоял на этой версии, Ли потерял контроль и закричал: «Это дело высокого политического значения. Кто-то уже сознался, но вы все же хотите продолжить расследование. Зачем, товарищ Юй?»

Секретарь Ли кроме политики больше ничего и не понимает. Обычно сам Чэнь ведет все разговоры с Ли насчет «политически значимых дел», и он знает, как это может расстраивать Юя.

– Если политические рассуждения более значимы, чем что-либо, какой смысл быть полицейским? – спросил Юй. – Вы где, товарищ старший следователь? Мне кажется, где-то играет музыка.

– У меня дело, связанное с переводом проекта.

И это правда, но только в некотором смысле, подумал Чэнь. Он чувствовал себя придавленным, но не из-за вопроса Юя.

– Не волнуйтесь. Продолжайте работу, следователь Юй, – сказал Чэнь.

Белое Облако незаметно плеснула еще вина в его бокал.

– А потом, после разговора с секретарем парткома Ли, догадайтесь, кого я встретил прямо напротив отдела? Ли Дуна.

– Ах, Ли Дун из специальной опергруппы, он ведь ушел из полиции, чтобы управлять частным фруктовым магазином. Как он поживает?

– Ли Дун расширил свой бизнес, и теперь у него сеть магазинов, которые снабжают фруктами шанхайский аэропорт и шанхайский вокзал. Он воспользовался связями, которые приобрел в полиции. Теперь говорит совсем по-другому: «Сейчас месячный доход от одного аэропорта намного больше, чем зарплата в отделе за год. А вы все еще там работаете. Товарищ следователь, для чего?»

– Вот мелкий жулик. Не успел немного подзаработать, а уж заговорил как богатей. Как такое может быть? И это всего через год, как он ушел из полиции, – возмутился Чэнь.