Когда красное становится черным - Страница 59

Рядом с входом Циньцинь остановился, чтобы посмотреть на прилавок рядом с раздаточным окном, за которым два повара, одетые во все белое и с белыми колпаками на голове, ловко нарезали куски свинины на огромной тумбе. Над их головами, на блестящих стальных крючках рядами висели куры, с которых капало масло.

– Прямо как в Чжуанцзи, – сказал Циньцинь.

– Точно! – сказал Юй.

– Возможно, – сказала Пэйцинь.

Потом они увидели мистера Жэня, который шел им навстречу в сторону ресторана.

– Вы что-то забыли, мистер Жэнь?

– Да, я забыл вам кое-что сказать.

– Что же?

– Может, это ерунда, но думаю, лучше мне вам об этом рассказать, – начал мистер Жэнь. – Утром седьмого февраля, когда я вышел из шикумэня, я увидел кого-то, идущего передо мной.

– Кого?

– Ваня.

– Правда? А вы помните, в какое время?

– Ну, как я вам говорил, это было около пяти сорока пяти.

– Вы уверены в том, что это был Вань и что это было тем утром?

– Я вполне уверен. Мы, может, и не очень близки как соседи, но живем в одном доме многие годы.

– Вы разговаривали с ним?

– Нет, не говорил. Как правило, я не очень часто общаюсь с соседями, после стольких лет с ярлыком черного капиталиста.

– Мой отец при жизни тоже был черным капиталистом, – вмешалась Пэйцинь. – Он занимался импортом-экспортом.

– Да, это понятно только тем, кто прожил свои годы в унижении. Я привык быть черным, политически черным, а Вань привык быть политически красным, – сказал Жэнь, и его губы с трудом растянулись в горькой усмешке. – Конечно, возможно, что Вань также возвращался тем утром гораздо раньше, чтобы совершить убийство.

– Вы абсолютно правы, мистер Жэнь. Это очень важное замечание. Вань не упомянул, что он в то утро вышел раньше.

– Теперь вот еще что. Люди говорят, у Ваня в комнате был найден билет на поезд. Эта маленькая улика направлена против него, но мне случилось узнать еще кое-что.

– Что же, мистер Жэнь?

– Еще одно совпадение. Как скромный гурман, я ем где придется, не только в «Старом предместье». Другой мой любимый ресторан находится рядом с шанхайским вокзалом. «Западная долина» известна своими маленькими булочками с сочной начинкой. То, что находится внутри булочки, приводит меня в восторг.

И вот однажды утром, где-то полгода назад, я увидел Ваня, стоящего в длинной очереди в билетную кассу. Я тогда не обратил на него особого внимания. Он мог покупать билет если не для себя, то для своего родственника. А как-то утром, пару недель назад, я опять увидел Ваня, стоящего в очереди.

– Это странно, – сказал Юй. – Казалось, что Вань жил для себя. Я не слышал, чтобы он часто уезжал из Шанхая.

– Это не мое дело. Тем утром в «Западной долине» было так много народу, что мне пришлось ждать больше полутора часов, прежде чем на моем столе появилась бамбуковая пароварка с маленькими сочными булочками. Когда я вышел оттуда, мне снова попался на глаза Вань. На этот раз он не стоял в очереди, а продавал билеты каким-то провинциалам на площади вокзала. Вань подрабатывал этим, продавая билеты тому, кто не мог часами простаивать в очереди.

– Это очень важная информация. Вместо того чтобы идти заниматься гимнастикой, Вань уходил рано утром, чтобы купить, а затем продать билеты на поезд. Теперь понятно.

– Я никогда не обсуждал это с кем-либо. Вань – это человек, который не может позволить себе потерять лицо. Это так унизительно для бывшего члена рабочей организации «Идеи Мао Цзэдуна», спекулировать на билетах. Поэтому он и говорил соседям, что ходит по утрам на гимнастику.

В те годы пропагандисты могли быть такими же безжалостными, как и хунвейбины, но у меня нет личной неприязни по отношению к ним. Никто не должен причинять зло, Вань или кто-то еще, но дело должно быть завершено.

– Спасибо вам, мистер Жэнь. Это большой прорыв.

Теперь Юй был окончательно убежден, что Вань не совершал никакого убийства. Но это не означало, что он может снять с него все обвинения. Ему нужно было снова переговорить с секретарем парткома Ли.

Этот завтрак оказался более интересным, чем предполагал Юй.

19

Утро старшего следователя Чэня было заполнено телефонными звонками.

Первым позвонил следователь Юй. Он подробно изложил Чэню тему «Раскрытие во время завтрака», рассказав о том, что произошло в «Старом предместье».

– В деле Ваня слишком много пробелов, – сказал Юй. – Я пока не могу закрыть следствие.

– Вам и не нужно, – добавил Чэнь, – нам не нужно.

– Но секретарь Ли очень спешит это сделать.

– Не волнуйтесь, я свяжусь с ним.

– И что вы скажете?

– Ну а если товарищ Вань – фигура политическая? Он ведь был во время культурной революции членом организации «Идеи Мао Цзэдуна»? А теперь, в девяностых годах, он – убийца. Товарищу Ли это не понравится.

– То есть вы, так сказать, проткнете его щит его же собственным копьем.

– Именно, – сказал Чэнь, улавливая в голосе Юя возбуждение. – Я поговорю с ним об этом.

Он знал, как разыграть эту карту. Ли сам попадется в собственную ловушку.

Чэнь заварил себе чай. Не успел он выпить первую чашку, пожевав, как обычно, нежные листочки зеленого чая и обдумав свой разговор с секретарем парткома Ли, как снова ожил телефонный аппарат.

Звонила медсестра из больницы Жэнцзи. Его мать нужно было госпитализировать для обследования желудка. По словам медсестры, ее лечащий врач крайне обеспокоен.

Эти новости были совсем некстати. К тому же неожиданный поворот в ходе следствия совпал с завершающей стадией его перевода. Чэнь пообещал Гу закончить его как можно раньше. Он знал, как дорого время для «Нового Мира». Ему снова показалось, что он не сможет совместить работу над проектом с работой полицейского, так мешающей ему сейчас, а теперь еще на него легла ответственность за здоровье матери. Прежде чем пациента госпитализируют, больница требовала задаток. Аванс за работу над переводом он получил, и этих денег сейчас было достаточно, чтобы покрыть задаток.